Записки командира батареи
1941-1945

 

Работа в штабе артиллерии армии, конечно, была совсем иной и не походила на мои прежние обязанности. Прежде я вел бой, здесь же приходилось помогать в его планировании и обеспечении. Понятно, я был совсем малой песчинкой в грандиозных армейских делах, умы иного масштаба и опыта, иной военной подготовки вершили дела, но мне ничто не мешало набираться уму-разуму от умных работников штаба. От того же непосредственного начальника майора Горлинского - умению организовать без суеты и шума многосложную оперативную работу или у грамотного артиллериста начальника разведки артиллерии подполковника Кузьмина - трезвому и четкому анализу разведывательных данных.
Как известно, управление войсками происходит приказами и распоряжениями, но войска их должны получать своевременно, чтобы иметь
время на подготовку их исполнения. Вот доведение приказов до войск зачастую доставляло много хлопот. Части двигаются, обстановка меняется - здесь-то порой и возникали всякие трудности.
Передал Маршал Конев в распоряжение армии истребительную бригаду полковника Копнина. Нужно было ее встретить и вручить командиру приказ.
Бригада не иголка, но я ее на дороге не нашел. Стояла глухая ночь, рыскал туда и сюда, а бригада словно испарилась.
Увидал на обочине дороги одинокий крытый "виллис", подъехал, спросил - чей? Стоявшие возле машины не вдруг-то хотели отвечать, но из машины раздался голос: "А кого надо?"
Оказалось, что это и есть полковник Копнин.
Приказ-то я вручил, но радоваться было рано: бригада стояла без бензина, замаскированная где-то в лесу. Своих офицеров полковник разослал искать бензовозы, но пока не было ни бензина, ни офицеров.
Сам стоял тоже без бензина и попросил помочь в поисках. Бригада срочно нужна была армии, и рассуждать не приходилось.
Как и где я искал колонну бензовозов, долго описывать - тыловики умеют затеряться. Но не зря же Антюхин говорил, что я везучий.
Бензовозы нашел и привел к удивленному, а еще более обрадованному, Копнину.
Через несколько дней я столкнулся с ним в кабинете генерала Полуэктова. Полковник дружески со мной поздоровался и сходу стал просить генерала отпустить меня к нему в бригаду: "У него же талант оперативника!" - хвалил он меня.
Генерал отшутился: "Талантливые самому нужны!" Не всегда рыскания за бригадами и дивизиями бывали результативными, но поскольку остался жив, - благополучными. Уже хорошо не помню, куда и зачем ехал ночью где-то под Дрезденом.
Немцы спешно отступали, наши неслись вперед и порой случалось так же, как в 41-м в России, немцы отступали одной дорогой, наши двигались где-то параллельно.
Ночью ничего толком не разберешь, я пристроился в хвост какой-то колонны и спокойно ехал: мне нужно было в этом направлении. Редкие русские выкрики показывали, что идет одна из наших дивизий.
Колонна свернула с приличной дороги на лесную, свернул и я. В лесу все встали, зажглись маленькие костры, мигали фары, и при свете их я понял, что это и не наши, и не немцы. То была власовская колонна, Мы быстро развернулись и, слепя встречных фарами, кинулись из леса.
К счастью на мне был одет от пыли легкий гражданский плащ и те, кто поглядывал на машину, не могли видеть русских погон, а всякого сброду в их колонне хватало.
Так мы унесли ноги, иначе лежать бы в том лесу «безвести пропавшими». До сих пор храню акварель известного немецкого художника Клингеля с изображением старого моста через Эльбу, неподалеку от которого с нами чуть не случилась беда.
На другой день с Семеном Никишиным, другим оперативным помощником,
поехали в штаб 9-ВДД. Ехали по хорошей лесной дороге, крытой асфальтом. Надо сказать, что у немцев нет плохих дорог. Вспомнил, как пять дней пять назад ехали усталые, уже под утро, с шофером и автоматчиком вот по такой же дороге. Клонило ко сну, но мельком заметил, что в кювет отброшено дорожное заграждение. Крикнул шоферу: "Тормози!" Как-то так, по наитию. Машина встала. Туман впереди необычно обрывал дорогу. Прошел десять шагов вперед и очутился над пропастью открытой разработки каких-то ископаемых. Глубоко внизу виднелись рельсы узкоколейки. Туман со дна поднимался вверх и таял у моих ног.
Приехал в штаб, рассказал, а мне поведали, что командир истребительного полка в этот карьер рухнул и погиб.
На этот раз мы ехали отдохнувшие, днем, искали штаб дивизии.
Приближались к району расположения штаба, но почему-то на дороге не было, как бывает в таких случаях, следов машин. На пыли асфальта одиноко вился след легковой машины. А где же шли полки дивизии?
В глубине леса прозвучал одинокий взрыв. Поехали тише, насторожились. Показалось, что кто-то метнулся из кювета в лес, но толком ничего не разобрали. Подъехали ближе. В кювете был выкопан окопчик, подослана свежая соломка /вот она немецкая аккуратность/ и лежал фаустпатрон. Вдали, метров 200 от нас горела легковая машина.
Разворачиваться было негде и некогда, шофер задним ходом вынес нас на какую-то боковую дорогу, и по ней мы добрались до штаба. В штабе узнали, что только что фаустники убили в легковой машине командира дивизии.
Негеройское поведение своего фаустника мы не порицали.
В штабе встретил Марка Бенционовича Зейфмана, он теперь возглавлял штаб артиллерии дивизии. Встреча была радостной, но время на посиделки не было: немец прорывался лесами и мог приличными силами пожаловать к нам. Вышел на крыльцо Командующий артиллерией дивизии и сообщил, что говорил с генералом Полуэктовым и тот разрешил задержать меня в дивизии. Ручаюсь,здесь не обошлось без подсказки Зейфмана.
Я предложил свои услуги в организации огня орудий прямой наводки,тут уж прямо по просьбе Зеифмана,и приступил к делу.
В боях между Шпрембергом и Дрезденом противник нанес сильный удар по 2-й Польской армии,которой командовал генерал Сверчевский -
- герой войны в Испании,носивший тогда имя Вальтер.
Помню,как в юношеские годы ,читая о боях в далекой и неведомой
мне Испании,я восхищался мужеством Мате Залке, Вальтера, капитана Родимцева /псевдонима не помню /,но прошли года и я стою рядом с человеком-легендой и даже разговариваю с ним, а под началом другого - воюю,и доводилось вести бой,за которым наблюдал сам герой Испании-Сталинграда.
Воистину,неисповедимы дороги и судьбы человеческие!
Маршал Конев приказал генералу Жадову поехать к Сверчевскому и если надо,помочь своими силами.
Когда мы вошли в большую комнату штаба,генерал Сверчевский разговаривал по телефону.Обстановка была не из лучших,но говорил спокойно,с достоинством. Освободившись,подошел к Жадову и Полуэктову и пожал руки.
Помнится, помощи не просил - справлюсь сам,но попросил помочь собрать артиллерию. На это дело отрядили меня - работа по специальности.
Где немцы,где батареи, где тут мой друг Петр Сибицкий,на кого раньше наскачу? Неизвестно.
Отыскал две батареи да ветврача в чине майора,который под кустом мирно завтракал в обществе военной дамы. Кто, где находится он ничего не знал, к тому же не говорил по-русски. Плюнул я на этого вояку,порыскал еще немного по окружным лесам и помчался к Свирчевскому,чтобы хоть две батареи были в его руках.
Генерал поблагодарил меня, а двум офицерам из батарей, что я прихватил с собой, сделал какие-то распоряжения.
Вскоре генерал Жадов и вся наша группа убыли в свой штаб.
Отделы штаба артиллерии армии загружены работой были не равномерно, Наверное, начальник оперативного отделения, будучи правой рукой начальника штаба, мог бы всякие разъезды разложить и на другие отделения. Труд невелик, и не самый важный.
Если мы, оперативники, порой засыпали за картами и таблицами огня, то офицеры отделения гвардейских минометов имели время побродить без дела по другим отделам и даже поухаживать за немками.
Во Фрейберге произошел такой случай.
Жора, назовем его так, поселился у немки, которая оказалась  активной деятельницей нацистской партии, имела переписку с Гебельсом и пользовалась громкой известностью в городе.
Жора умел и любил ухаживать за женщинами. Не устояла против его чар и активная нацистка, она убедилась, что русские не чудища с рогами, а вот Жора, например, даже очень достойный любви мужчина. Наступила пора двигаться из Фрейберга дальше. Население поняло это по сборам.
Жора пришел на квартиру поздно и завалился спать. Под утро почу ствовал,что его кто-то будит, тихонько, но настойчиво. Увидев хозяйку, он вполне определенно истолковал ее действия, отмахнулся и повернулся к стене.
Но тут раздался выстрел, и Жора вскочил с вытаращенными глазами, полагая, что пулю влепили ему. Однако рядом оседала немка с тихим возгласом - Жepa, Жера !... На полу валялся пистолет.
Перепуганный Дон Жуан в одном белье примчался в штаб,  оставив в гимнастерке все документы.
Умная женщина оставила письмо, в котором было сказано: рухнула идея и жизнь потеряла смысл.
Прорыв на Нейсе имел для меня, как артиллериста, одну важную особенность, конечно, с высоты опыта командира дивизиона, и не более.
Получилось так, что всю войну я прошагал по просторным полям да степям. Крупные массивы леса или вообще театр военных действий, подобный Финляндии, мне не встречались. Потому, наверное, никогда не имел "землянки в три наката", которую воспел поэт, тем более, как повезло тому же поэту, никогда не случалось слушать на НП гармонь. Но было всегда много танков / на просторе им только и действовать и постоянные названия дивизий "Мертвая голова", "Великая Германия" музыкой в ушах не отдавались.
Теперь же я глядел на карту и видел сплошные массивы леса. Про танкистов не думал, а про артиллеристов засомневался: как же они будут развертываться к бою, двигаться такой массой по 2-3 дорогам?
Но, видимо, и начальники постарше не имели опыта действий в лесу.
От мощнейшей артиллерийской подготовки загорелись эти самые леса, колоннам артиллеристов стало трудно дышать - дым, угарный газ - надели противогазы, но что толку? Немецкая пехота не зевала, а вела бой. Рассказывали ребята из 13-й дивизии, как налетели автоматчики на третий дивизион, и много наделали бед: понесли потери расчеты, погиб и caм командир дивизиона.
Населенный пункт Москау на той стороне реки Нейсе сумели взять только на второй день. Его каменные толстостенные постройки были удобны для создания сильного укрепленного пункта. Наша дивизионная артиллерия, верой и правдой служившая пехоте до сих пор, оказалась "мелочью" перед такими стенами, а пушки большой мощности никогда не выводились на прямую наводку. Но их вывели. Ничего, попотели.
С артиллерией большой мощности /а может и не очень большой, но опасливой/ я имел встречу под Сталинградом.
Вызвали меня зачем-то в тылы полка. Далеко отъехали от своих ОП, миновали балку, где размешался штаб полка, солнышко, тихо, едем с коноводом - беседуем. Вдруг окрик: "Стой! Куда едете? Здесь НП!"
Едем по дороге, где, похоже, все ездят, другой дороги нет.
Остановились. Верно, под шикарной маскировочной сетью справа от дороги из окопа торчит стереотруба.
-   Это чей же НП? - думал командира дивизии и готов был на цыпочках удалиться. Но часовой с гордостью назвал батарею большой мощности. Я так и покатился со смеху:
-   Бесстыдники! Сидите позади прачек нашего полка, да еще боитесь! -
Вылез командир батареи и грозно на нас:
-   А ну, проваливай отсюда! -
Ругаться в такую благодатную погоду не хотелось - да и было бы из-за чего, и мы продолжили свой путь.
Так что с батареями большой мощности я знаком давно. А после войны мне довелось самому служить в артиллерийской дивизии такого толка...

к содержанию
главная страница