ТИМОФЕЕВА (ЕГОРОВА)
          АННА
          АЛЕКСАНДРОВНА

Родилась в 1916г. в д.Володово Кувшиновского района. Русская. Окончила школу-семилетку в с.Нове. Переехав в Москву, работала на строительстве метро арматурщицей и чеканщицей и училась в аэроклубе. После окончания Херсонского авиационного училища с 1939г. работала летчиком-инструктором Калининского аэроклуба. На фронт пошла добровольно в августе 1941г. Летчик 130-й эскадрильи связи Южного фронта, затем с начала 1943г.— старший лейтенант, пилот, штурман 805-го полка 230-й штурмовой авиационной дивизии. Инвалид войны. Живет в Москве. Вырастила двух сыновей.

Звание Героя Советского Союза А.А.Егоровой присвоено 6 мая 1965г.

 

ДАЖЕ СМЕРТЬ ОТСТУПИЛА

Так уж повелось в штабе Южного фронта — наиболее важные задачи чаще давались летчице из эскадрильи связи Анне Егоровой. То она разыскивала на своем «кукурузнике» конный корпус, попавший в трудное положение, то летела в армию, оказавшуюся в окружении, то доставляла генерала в часть, на решающий участок сражения. Работники штаба привыкли к тому, что любая задача, поставленная стройной, сероглазой девушке с лейтенантскими погона-ми, будет выполнена. Ее выдержке, точности, отваге завидовали бывалые, опытные пилоты.
Однажды зимой 1942 года ее послали разыскивать «катюши» — новое грозное оружие. Стояла ранняя оттепель, на аэродроме брызгал мелкий дождь, а в небе через десяток километров полета повалил густой снег. Видимости никакой. Егорова поднялась ввысь, на 900 метров, но там — холод, машина обледенела и пошла вниз. Летчица вдруг увидела землю и, не растерявшись, произвела посадку. Все кругом покрыл такой густой туман, что ни зги не видно. Сколачивая лед с самолета, Егорова терпеливо ждала прояснения и при первой воз-можности с трудом взлетела, нашла батарею «катюш», передала секретный пакет. Возвращалась в сплошном тумане и все-таки села на своем аэродроме. Комэск сначала обругал ее за излиш-нюю рискованность, а узнав, что она нашла батарею «катюш», очень удивился. Оказывается, в тот день летчики вернулись с полпути, не выполнив задания. Штабные связисты в своей стенга-зете нарисовали дружеский шарж с подписью: «Женщина летает, мужчинам — выходной».
Повеселил всю эскадрилью и последовавший на другой день курьез. Лучшему пилоту Анне Егоровой политотдел прислал подарок — посылку. Ее вскрыли. Сверху лежал кисет для табака с вышитыми словами: «Дорогому бойцу от Маруси Кудрявцевой на память». Тут и письмо и фотография миловидной девушки. Анна Александровна, такая же юная, рассмеялась, радушно угощала всех гостинцами из тыла, а кисет и фотографию передала одному из пилотов.
А в День Советской Армии ей вручили орден Красного Знамени. Егорова только что верну-лась с задания и не сразу поверила, что это ее наградили, летчика связи, воздушного почтальона.
Через три месяца, в мае сорок второго, в разгар боев на Харьковском направлении, Егорову послали в штаб 8-й армии с секретным пакетом. В тот день она чуть не погибла. В долине Северного Донца, у Святогорска и Изюма, на земле и в небе кипело сражение. Она засмотрелась на воздушный бой пары истребителей с шестеркой «мессершмиттов». Наши И-16 («ишачки») вели себя дерзко и даже атаковали немцев. Один из «мессеров», заметив внизу пролетавший «кукурузник», коршуном набросился на него. Егорова в смятении огляделась: ни овражка поблизости, ни другого укрытия, под ней — ровное поле, справа — стена леса, а слева — город. Ее обожгло пламя. Самолет горел. Летчица посадила машину, выскочила из нее и, срывая с себя клочья обгоревшего комбинезона, побежала к лесу. «Мессер» снизился к самой земле и открыл по бегущей огонь из пушек. Рвались снаряды, завывал истребитель, пролетая над ней, а она, прижав к груди пакет, бежала и бежала к спасительному лесу. Расстреляв боекомплект, «мессер» скрылся. Летчица доставила штабной пакет по назначению.
И в тот же день комсомольское собрание эскадрильи под одобрительный гул единодушно рекомендовало ее для вступления кандидатом в члены партии. Рассказывая свою короткую биографию, Анна вспомнила, как совсем юной по комсомольской путевке приехала в Москву строить метро. Сколько нужно было энергии, молодого задора, чтобы работать под землей, заниматься на рабфаке и поспевать в аэроклуб! Какое счастье — подняться в синее небо, управлять само-летом, видеть в сизой дымке Москву!
В эскадрильи связи Егорову все властнее захватывала мечта перейти на боевой самолет, на штурмовик. Некоторым мужчинам-пилотам это уже удалось, и она запросилась в штурмовики. Ей отказывали. Приходило шесть запросов с просьбой откомандировать Егорову в женский авиационный полк. Ей не говорили об этих запросах: кому охота отпускать опытного, бес-страшного воздушного почтальона? Наконец Анна Александровна добилась своего — ее отправили в учебно-тренировочный полк, где готовили штурмовиков. Командир полка, все испытавший авиатор, пытался отговорить упрямую девушку. А знаете ли вы, что это за адова работа? — спросил он. И ответил: — Ни одна женщина еще не воевала на штурмовике. Две пушки, два пулемета, две батареи реактивных снарядов, бомбы различных назначений — вот вооружение «черной смерти», как зовут немцы наш прославленный Ил-2! Поверьте моему опыту, не каждому, даже хорошему, летчику подвластна эта боевая машина, не всякий способен, управляя этим «летающим танком», одновременно ориентироваться в боевой обстановке на бреющем полете, бомбить, стрелять из пушек и пулеметов, выпускать реактивные снаряды по быстро мелькающим целям, вести групповой воздушный бой,принимать и передавать по радио команды. Подумайте!
Думала уже, все понимаю,— ответила она.— Но я давно решила...
В 805-м штурмовом полку очень удивились, увидев среди новичков женщину. Замполит прямо оказал: «Штурмовик не подходит женщине». А его вопрос: «Зачем вам подвергать себя смертельной опасности?» — рассердил летчицу. Она стояла на своем. Начались тренировочные полеты, а затем и боевые. Конечно же, ей было трудно, чертовски трудно! Егорова прилетала с боевого задания обессиленная, потрясенная небывалым нервным напряжением. В один из тяжелых дней вернулась с искусанными в кровь губами. Случались и минуты слабости. Она вспоминает об этом так:
«Под прикрытием истребителей мы ежедневно вылетали на Малую землю, «Голубую линию», штурмовали корабли противника в Черном море, бомбили аэродромы. Фашисты жестоко огрызались. На моих глазах вспыхнул и горящим факелом рухнул в Азовское море самолет ведущего нашей группы капитана Покровского. В тот день мы недосчитались еще пяти экипажей. Я вылезла из кабины «ила» и, помню, не снимая парашюта и шлемофона, побежала в сторону от стоянки самолетов, не в силах больше сдержаться. Упала и разрыдалась. Механики молча, будто саваны, свертывали чехлы невернувшихся машин, а я плакала, вспоминая, как падали в море мои боевые друзья — падали, как смертельно раненные птицы.
— Вы очень устали, Егорова? — услышала над собой голос командира полка.— Отдохните, успокойтесь, я не включил вас в следующую группу боевого вылета.
— Нет, нет, я полечу! — вскочила я.— И не делайте исключений, не обижайте меня!
И вот уже самолет заправлен горючим, подвешены бомбы и эрзсы, заряжены пушки и пулеметы. Я вижу взлетевшую в воздух ракету и торопливо лезу в кабину, на ходу вытирая заплаканное лицо».
Накануне прорыва «Голубой лилии» фашистской обороны командующий фронтом И. Е. Пет-ров поставил лучшим 19 штурмовикам полка задачу установить дымовую завесу. Участвовала в необычном, рискованном полете и Егорова. В назначенный час штурмовики поднялись в воздух. Они летели без бомб, без снарядов. Единственное их снаряжение — баллоны с дымной смесью. Они шли низко над обороной врага и не могли маневрировать, потому что слой за-весы должен быть ровным, густым. Противник встретил их четырехслойным огнем дальнобой-ных зениток. Взрыв снарядов, море огня обрушилось на черные самолеты с красными звездами. Осколки барабанили по броне. А они шли медленно, по прямой, выпуская завесу дыма. И все 19 вернулись на базу. Какие богатырские машины! Какие крепкие нервы надо было иметь летчи-кам, чтобы выдержать это огненное испытание. Когда Егорова приземлилась, механик обнаружил огромную дыру в левом крыле самолета. Было перебито и управление триммера руля глубины. «Повезло тебе, Аннушка,— сказал механик.— Хорошо, что снаряд не разорвался».
В тот же день всем 19 командующий 4-й воздушной армией генерал Вершинин прикрепил к гимнастерке орден Красного Знамени. Потом было еще много вылетов. Егорова уже водила на ответственные задания группы штурмовиков, наставляла молодых, училась на курсах и стала штурманом полка.
Бои перекинулись на территорию Польши. Штурмовики дивизии поддерживали гвардейцев Чуйкова на Магнушевском плацдарме за Вислой. 20 августа 1944 года, в День воздушного флота СССР старший лейтенант Егорова вылетела на очередное задание и на аэродром не вернулась. Один из ведомых ее группы видел, что ее самолет загорелся и падал к земле. Как тяжело переживали летчики эту горькую потерю! Они привыкли к спокойной уверенности летчицы Егоровой, ее самоотверженной отваге. И вот Анны, Аннушки, души полка, с ними уже нет.
Летчиков на войне редко хоронили. Многие из них погибали в небе, сгорали вместе с ма-шиной. Однополчане не могли даже положить на могильный холмик полевые цветы. Когда горе поулеглось, заслонилось другими событиями, работники штаба послали похоронную на родину, а в вышестоящий штаб — наградной лист к присвоению штурману полка А. А. Егоровой звания Героя Советского Союза посмертно. В письме к матери летчицы друзья тепло писали о славной героине. И получили ответ от простой русской крестьянки с Верхней Волги: «Спасибо за ласковые слова! Горе мое неутешное, но плачу не одна я, плачут матери многих стран. Анну я записала в поминальник и теперь молюсь, проклиная тех, кто лишил меня материнского счастья».
... А между тем летчица не погибла. Она, обожженная, раненная, выпрыгнула из горящей машины на парашюте. Придя в сознание, Анна Александровна с ужасом увидела над собой гитлеровцев с автоматами.
Она держалась мужественно. Немец Л. Дингер в 1961 году в западногерманском журнале «Дейче фалыпимермегер» свидетельствует: «Под ударами авиации русских мы пережили в тот день очень тягостное состояние. Мне как раз что-то нужно было на перевязочном пункте, и там я был свидетелем такого случая. С передовой на санитарной повозке привезли русского летчика. Парень выглядел довольно-таки сильно искалеченным в своем обгоревшем и разорванном в лохмотья комбинезоне. Лицо его было покрыто маслом и кровью. Когда в операционной палате сняли шлем и комбинезон, все были ошеломлены: летчик ... оказался девушкой! Еще больше поразило всех присутствующих поведение этой смелой русской летчицы. Она не произнесла ни единого звука, когда во время обработки с нее снимали куски кожи... Как это возможно, чтобы в женщине была воспитана такая нечеловеческая выдержка?!» И от этой перевязочной начался многострадальный путь пленницы. Пять суток тащился состав по Германии. За полуживой летчицей ухаживала юная санитарка Юлия Кращенко, тоже попавшая в плен. Девушка раздобыла где-то воды и через соломинку поила находившуюся в тяжелом забытьи летчицу. Мучила летняя жара, ожоги, на которых образовались нагноения. В Кюстринском лагере в сырой карцер ее внесли советские военнопленные на носилках. Но и тут рядом оказалась Юля, а однажды ей передали из барака пайку эрзац-хлеба с запиской: «Держись, сестренка!»
В лагере узнали о полуживой советской летчице-штурмовике и решили, во что бы то ни ста-ло ее спасти. Георгий Федорович Синяков, военврач 2-го ранга, и профессор Белградского университета Павле Трпинац добились разрешения лечить Егорову. Нужные лекарства им дали пленные из барака французов, англичан и американцев, которым поступали посылки из между-народного Красного Креста. Два медика при поддержке других пленных вырвали ее из цепких лап смерти. А немецкий коммунист Гельмут Чахер помог сберечь партийный билет героини и два ордена Красного Знамени.
31 января сорок пятого советские танкисты освободили военнопленных Кюстринского ла-геря. Анна Александровна вышла из ворот на костылях. В руках у нее соломенная сумочка с эмблемой ВВС и ее инициалами АЕ. Ее сплели в подарок бесстрашному штурмовику летчики — узники лагеря. Отказавшись поехать в госпиталь, она нашла свой полк, свою дивизию, друзей. И это был счастливейший день, день возвращения к жизни на отвоеванной у фашистов земле.
В послевоенные мирные годы Анна Александровна Тимофеева (Егорова) много сил и вре-мени отдает людям, воспитанию молодежи. Ее выступления в школах, среди метростроевцев, в летных частях пользуются огромным успехом. Она написала книгу о своем боевом пути — драгоценный подарок советским читателям. И еще одна радость: выросли ее два сына. Старший из них, Петр,— командир эскадрильи. Летчик А. Белянкин отозвался о нем в «Красной звезде» так: «Я хорошо знаю командира военного летчика 1-го класса коммуниста майора П. Тимофеева. Мастер высшего класса, летает в любых условиях, днем и ночью. Любую цель малоразмерную отыщет».
Не забыла бывшая узница концлагеря тех, кто спас ее от смерти. Всех она нашла. Юлия Кращенко работает в колхозе в Ворошиловградской области, доктор Г. Ф. Синяков живет в Челябинске, преподает в мединституте и заведует хирургическим отделением больницы тракторного завода. Побывала Анна Александровна в Югославии, встретилась с профессором Павле Трпинац и его семьей. А Гельмут Чахер, работавший в ГДР секретарем райкома партии, рано умер.
Все они — дорогие ей, близкие люди, и она делает все, чтобы поддержать дружбу, скрепленную в испытаниях войны, чтобы нерушимо стояло на страже мира великое интернациональное, антифашистское братство.

к оглавлению

build_links(); ?>