СЕВАСТЬЯНОВ
          АЛЕКСЕЙ
          ТИХОНОВИЧ

Родился в 1917г. в д. Холм Лихославльского района. Русский. Учился в школе с. Первитино, окончил Калининский машиностроительный техникум. Член КПСС. В 1936г. по путевке комсомола поступил в Севастопольскую школу военных летчиков. Командир звена истребительного авиационного полка. Прославленный защитник Ленинграда. Погиб в воздушном бою 23 апреля 1942г. близ станции Рахья. В 1971г. останки Героя захоронены на военном кладбище в Ленинграде.

Звание Героя Советского Союза А.Т.Севастьянову присвоено посмертно 6 июня 1942 г.

Он первым в ленинградском небе сбил таранным ударом немецкий самолет. Таран в воздухе, как и подвиг Александра Матросова на земле, — высшее проявление патриотизма, осознанное самопожертвование во имя победы.
И чтобы представить нагляднее это удивительное явление Великой Отечественной войны, напомним подвиг Алексея Севастьянова.
К осени 1941 года ленинградцы почувствовали, что предстоит длительная изнурительная борьба с сильным противником. Фронт вплотную приблизился к стенам города. Орудийные снаряды врага падали на улицах и площадях. Немецкая авиация преобладала в воздухе. Но испытав ощутимые потери в дневных сражениях, асы Геринга переключились на ночные налеты. Тысячи ленинградцев ночью выходили на дежурство, чтобы обезвредить сбрасываемые фашистами "зажигалки", помочь пострадавшим при бомбежке. Наше командование решило создать специальный ночной истребительный авиационный полк. В него тщательно отбирали добровольцев, лучших летчиков из лучших.
Когда обсуждалась кандидатура Севастьянова, командир полка майор Романов спросил:
—Не боитесь летать ночью?-
—Не боюсь,— последовал спокойный ответ.
—На фронте давно?-
—С первого военного рассвета...-
Перед комиссией стоял высокий, русоволосый, богатырского сложения пилот, мягко улыбающийся, из тех сильных русских людей, которые и скромны, и знают цену своей силе. Алексей недавно вернулся с курсов командиров звеньев. Романов посмотрел зачетные отметки: техника пилотирования — 5, навигационная подготовка — 5, бомбометание с пикирования — 5, стрельба по наземным целям — 5, стрельба по воздушным целям — 5, воздушныбой — 5. На такого можно положиться!
Начались будни необычного полка. Днем летчики отдыхали, а вечером ехали на аэродром. Вылетали группами в ночное ленинградское небо, летали на разных высотах, выискивали фашистских стервятников.
В ноябре ударили морозы. Вверху дули свирепые ветры. Накануне годовщины Октября ночные истребители утроили бдительность: немецкая авиация активизировалась.
Поздним вечером 4 ноября 1941 года Севастьянов по тревоге выбежал из теплой землянки, на ходу натянул меховую маску на лицо, взлетел в черную темь. В открытой кабине от пронизывающего ветра защищал лишь прозрачный козырек. Внизу лежал многострадальный великий город—колыбель революции. Вспомнив о приготовлениях к празднику, Алексей подумал: "А совпадение-то какое — ведь я ровесник Октября!" Но вот он заметил, как с земли взметнулись ввысь голубые лучи прожекторов. "Зенитчики что-то усмотрели",— мелькнула мысль. Светлые дрожащие линии соединились в темноте, высветив маленькую серебристую точку. Севастьянов прибавил скорость, нырнул вниз. "Чайка" устремилась к цели, Алексей выстрелил из пушки. "Хейнкель" заметил погоню, огрызнулся пулеметными очередями, проложившими в небе яркие, прыгающие пунктиры. "Чайка" шла на сближение с немецкий бомбардировщиком, увеличившим скорость. "Нет, не уйдешь, бандюга!" — рассердился Алексей. Он выжимал все из вздрагивающей, ревущей машины. Расстояние сократилось. Севастьянов нажал гашетку, но пушечные выстрелы не повредили "хейнкеля". "Эх, мазила!" — с досадой выругал себя пилот-истребитель и продолжал преследование. И опять он настиг ночного непрошеного гостя, выстрелил из пулемета, и тут пулеметная очередь вдруг оборвалась. "Все боеприпасы вышли!" — понял Алексей. Им овладели отчаяние, стыд, бешенство. Враг уходит невредимый. "А что, если его пощекотать винтом?" — промелькнула дерзкая мысль. И он радостно вздохнул: выход найден. "Чайка" ринулась на черную громадину со свастикой на фюзеляже. "Рано празднуешь победу, гад! Держись!" "Чайка" настигла "хейнкеля". На миг Алексей увидел бледное лицо фашистского аса, не понимающего, что происходит. "Чайка" налетела на крыло бомбардировщика. Раздался треск, грохот. Стервятник, разваливаясь, полетел вниз. Алексей тотчас ощутил, что потерял управление, что его самолет падает. Он дернул кольцо парашюта. Лицо обжег ледяной ветер...
Обломки "хейнкеля" упали в ту ночь в Таврическом саду. А его пилота, немецкого аса, двадцать раз вылетавшего до того на бомбежку Лондона, задержали на улице Маяковского. В штабе гитлеровца допросили. Придя в себя, уяснив, что его не собираются расстреливать, он выразил восхищение действиями "русского аса".
А Севастьянов спустился на парашюте на территорию Невского машиностроительного завода. Дружинники приняли рослого человека в комбинезоне за фашистского диверсанта и тут же доставили его в свой штаб, обращаясь с ним при этом довольно сурово. Упав на мерзлую землю, Алексей почувствовал острую боль в левом плече. Он тихо постанывал. А в светлом помещении рабочие заметили, что упавший с неба разут: видимо, он за что-то зацепился ногами и потерял унты. Личность удалось довольно быстро выяснить, и все с удивлением слушали рассказ летчика. Теперь его уже принимали как родного — напоили чаем, достали где-то валенки, приглашали в гости.
Весть о таранном ударе Севастьянова разнеслась по всему Ленинграду, по всему фронту. Однополчане поздравляли Алексея с благополучным возвращением на землю. Всем было ясно, на какой риск он шел, какой малый шанс для сохранения жизни оставался. "А я сначала-то и не подумал о жизни, — признавался Алексей,— уж очень меня заело, что подлюга уходит безнаказанно. Вот я и стукнул фашиста. А уж потом мелькнула мысль, что могу и погибнуть. Правда, все сошло, отделался только легким ушибом".
Почти полтора месяца ходил он в санчасть на лечение и перевязки левого предплечья. Не дождавшись, когда ушиб рассосется, он попросился в небо, в бой. Ему присвоили звание старшего лейтенанта и назначили командиром эскадрильи.
Зима 1941⁄42 года в Ленинграде принесла его защитникам и горожанам неслыханные испытания. Гитлер надеялся сломить ленинградцев блокадой. Не вышло. Ленинградцы выстояли. Героически сражались, рыцарски защищая город Ленина, летчики. Они оберегали колыбель революции от варварского разрушения, осуществляли непрерывную связь с Большой землей.
Алексей Севастьянов совершил за зиму около трехсот боевых вылетов. Иногда за ночь он трижды поднимался в воздух. Он летал на разведку, бился в небе с "мессершмиттами»", защищал "Дорогу жизни". Пилоты его эскадрильи не знали покоя ни днем, ни ночью.
23 апреля большая группа "мессершмиттов" нависла над их аэродромом. С нею отважно вступили в бой две наших "Чайки". Севастьянов и летчик Николай Щербина поднялись им на выручку. Они находились в самом невыгодном положении: "мессеры" ожидали их взлета. Сразу же завязался неравный бой. Гитлеровцы напали на Щербину. Пренебрегая смертельной опасностью, Алексей попытался его прикрыть. Один из "мессеров" зашел сзади и расстрелял МиГ-3 Севастьянова. Комэск на базу не вернулся...
Полк тяжело переживал утрату. Комиссар М.Т.Ермолаев от имени всего личного состава писал в деревню Холм матери Алексея:
"Мария Ниловна, как комиссар части, где служил ваш сын, я считаю своим долгом сообщить вам, что ваш сын геройски погиб при исполнении служебных обязанностей. Леша был для нас самым лучшим боевым другом. Он, как герой, дрался с воздушными пиратами и всегда выходил победителем. Его горячо любили трудящиеся города Ленина, и нередко можно было увидеть его портрет на предприятиях. Не раз он рисковал жизнью ради спасения ленинградцев и счастья своего народа".
Однополчане клялись отомстить врагу за смерть друга, сражаться стойко.
Суть характера Севастьянова, всей его боевой жизни наилучшим образолм выражают стихи Михаила Исаковского:

к оглавлению